ПРАЗДНИК ПОБЕДИВШЕЙ РЕВОЛЮЦИИ
7 НОЯБРЯ 192* ГОДА
СОВЕЩАНИЕ КОМИССИИ ПО
ДЕЛАМ РЕЛИГИЙ ПРИ СОВНАРКОМЕ ИМЕНИ ГОССНАБА
СОВЕЩАНИЕ КОМИССИИ ПО УТВЕРЖДЕНИЮ ГЕРБА
И ФЛАГА СССР
Действующие лица и исполнители: Сталин, Тухачевский, Троцкий, Киров,
Муравьев-Апостол
Киров:
Дух Ленина витает над морями.
Троцкий:
Дух Пушкина витает над водой.
Тухачевский:
Дух Мусоргского тоже вместе с нами,
вечнозеленый, страстный, молодой.
Сталин:
Я тоже молод, но зато могуч,
я выхожу без зонтика на Невский
и не смотрю на дождь и темных туч -
но все ж не надо лести, Тухачевский!
Лесть развращает, правда, Киров?
Киров:
Да.
Троцкий:
Не будем льстить друг другу, господа.
Сосредоточимся на лилиях познанья,
подпольных шахтах, голубых квадратных
шарах предвечной мудрости солдатской.
Сталин:
За процветанье человеческой сметаны!
За вепря-ижицу, что в зимних облаках
подобно Фаусту, играет и трепещет,
всем уцененным нациям Кавказа
провозглашая вольность и покой!
Тухачевский:
Что ты на это скажешь, добрый Троцкий,
любитель монастырской тишины,
воспитанный средь грохота сражений
за торжество вакхического дела?
Троцкий:
Дубовый бор в начале сентября
играет роль походного медпункта,
в котором средства от сибирской язвы:
звезда-полынь, капустная любовь.
Так длинный бивень пленного слона
мы подымаем в честь его владельца,
Поют стрижи. Окончилась война.
Сталин:
Свободы вечной худенькое тельце!
Один, на холмах Грузии полночной,
в пяти шагах от площади Сенатской,
закутавшись в пастушескую трубку,
я понимал икону и подшипник,
но апельсин есть мера всех вещей.
Киров:
Признаюсь ли: мне все-таки милей
девичий лик ночного горизонта,
изогнутого в третьем измереньи,
во имя чести, славы и добра.
Муравьев-Апостол:
Да сбросит символическую маску
отечество с верблюжьего лица,
садясь на боевую колесницу!
Тухачевский:
А я люблю уральский полустанок.
где бронепоезд дышит, словно лира,
готовый к леопардову прыжку.
Троцкий:
Друзья, неужто мы противоречим
не так давно ракетам и картечам,
которые выплевывал максим,
нацеленный в царевича торгсин?
Я подчеркну: витийствовать не нужно,
пью за метель, за сумрачную дружбу,
которая, как вобла из Орла,
нас к неизбывным подвигам вела!
Муравьев-Апостол:
Вы, ангелы, что явно воплотились
в могучий облик мудрых человеков,
Скажите мне, откуда бедный свет,
ответьте мне, куда богатый сумрак,
и я - клянусь - поверю с полуслова.
Сталин:
Когда Христос ученикам являлся,
Фома-апостол главный сомневался.
Вложив же пальцы в раны, словно рак,
немедленно уверовал. Вот так
и горло революции двугорбой:
берешь герань за уши, а она
цветет лазурно-алыми цветами,
подобно псу. Не так ли, Тухачевский?
Киров:
Когда мы брали Зимнего дворца...
Троцкий:
Тек пот с красноармейского лица.
Тухачевский:
Хочу внести поправку и ремарку.
Я не наклею гербовую марку
на мемуары сослуживцев. В них
огромный гром приспичил и притих.
Скажи, Иосиф, неужели или
иного мы с тобой не заслужили?
Сталин:
Как говорил еще товарищ Гоголь,
вдыхая красный параллелепипед,
велосипед - не роскошь для народа,
а средство утоленья бытия.
Киров:
И я хочу!
Троцкий: И я!
Тухачевский: И я!
Муравьев-Апостол: И я!
Пушкин:
В безвоздушном океане
без руля и ватерпаса
тихо плавают в тумане
звезд военные запасы,
а под ними, наг и беден,
человек, что бредит раем,
и послушен, и безвреден,
но в глубокий ад бросаем.
Вся в слезах его подушка,
нет в молитве облегченья...
Федоров:
Выпьем с горя! Где же кружка?Дзержинский:
Сердцу будет развлеченье.
Зря ты пишешь, друг мой Пушкин,Федоров:
как упадочный писака,
о какой-то там подушке
среди старости и мрака.
В этом винном хмеле вязком
есть ловушка и коварство,
он родня поповским сказкам,
в смысле зла для государства.
Позабудем выть, как волки,
будем жить, как брат мой Авель,
что в ликующем поселке
гидростанцию поставил!
Чудный новый мир построив,Мичурин:
убеждаемся мы сами
в изобилии героев
с бородою и усами.
Мы скрестить умеем кетуЦиолковский:
с большевистским помидором!
Можем выпустить ракетуФедоров:
по космическим просторам!
Изготавливаем грабли.Дзержинский:
Починяем дирижабли.Мичурин:
Наши сестры - сабли востры.Циолковский:
Нет, науки - наши сестры!Пушкин:
Был наивен я, как детка,Дзержинский:
и не знал, что вагонетка -
по-французски "байонетт"...
В чем же вывод?Все (хором):
Бога нет!Федоров.
В волнах неба голубогоПушкин (Мичурину):
отразится пусть на главной
самой площади Тамбова,
храм не слишком православный,
это будет дом приятства
для чувствительных друзей,
умозрительного братства,
дивной нежности музей!
Будет кружка там и свечка,
будет конская уздечка,
И под куполом, как муза
герб Советского Союза!
Ты прочтешь там цикл лекцийМичурин (Пушкину):
о премудрости селекций?
Ты приедешь на мопедеФедоров.
с циклом маленьких трагедий?
В храм науки и искусства!Циолковский:
В храм космического чувства!Дзержинский:
Мы нашей вере сменим имя,Федоров:
воскреснем, словно соловьи.
Но как же с храмами другими
нам быть, товарищи мои?
Закрыть.Мичурин:
Но как же быть с попами?Пушкин:
Никак ответа не найду.
Привлечь их надо вместе с намиДзержинский:
К общеполезному труду.
Поп, навредивший нам немало,
теперь, превозмогая грусть,
пусть строит арфы и каналы,
стихи читая наизусть!
Пускай на праздник ПервомаяВсе (хором):
наденет сбрую, словно конь,
и кружит в танце, понимая
наш электрический огонь!
Путь перевоспитанья труден,
зато плоды его труда
достанутся рабочим людям...
А паразитам никогда!
Действующие лица и исполнители: Луначарский, Брюсов, Айвазовский,
Бабель, Ленин
Луначарский:
Уходит в глубины селедка,Айвазовский:
И месяц идет на ущерб.
Любая киргизская лодка
имеет свой собственный герб.
А наша страна молодая
плюет на родные гроба,
но горько рыдает, страдая
в связи с неименьем герба.
Есть город в Италии - Пиза.
Есть слово священное - месть...
Взгляните на эти эскизы,Луначарский (разглядывая эскизы, разочарованно):
чтоб мненье о них приобресть.
Здесь много колосьев, конечно,Бабель:
шаров и миткалевых лент.
Но мне по душе бы сердечно
пришелся иной монумент.
Глотая небесную влагу,Брюсов:
чекист притаился в кустах.
Он предан советскому флагу
с Валгаллой на алых устах.
Он перед смертельной атакой
врага проницает насквозь.
Так волк, подружившись с собакой,
вгрызается в свежую кость.
А этот художник неловкий
не слишком большой большевик.
Не знает он веса винтовки,Ленин (входит, берет эскизы):
к тачанке совсем не привык.
Любовь, друзья мои, слепа,Бабель:
она поэту сердце гложет,
но простодушная толпа
его, как правило, не может!
Обиды ваши ни к чему.
Откуда у поэта чувство,
когда не выписан ему
паек рабочего искусства?
Немудрено, что он поет
не то средь фабрик и заводов,
когда ему недостает
белков, жиров и углеводов!
Таинственная штука - герб.Ленин:
Но согласись со мною, Вова,
что в нем кривиться должен серп,
как знак крестьянства трудового.
Уже зарей горит восток,Луначарский:
забудь о мыслях неприличных,
рекомендую молоток,
как знак сознательных фабричных!
И меч!Ленин.
Зачем же? Вот чудак!Айвазовский:
Утихомирены Карпаты,
на страже Лондона стоят
красноармейские солдаты,
мы победили, комиссар!
Статуя Маркса в каждом парке,
по буржуазным адресам
живут лакеи и кухарки.
Меч - это символ палача.
Засим не нужно нам меча.
Наивный, добрый Луначарский!
Тверда художника рука.
Превозмогая гугель царский,
он обойдется без пайка.
Покуда враг играет в нарды,
пока в буфете хлеба нет,
во всех углах моей мансарды
партийный вспыхивает свет.
Уже прокладывают кабель
от Уссурийска до Курил,
и в эту ночь товарищ Бабель
святую правду говорил.
но прав и ты, мой нежный Ленин!
Младенец, плачущий "уа",
для новой жизни больше ценен,
чем самый злобный буржуа!